Паб. Внутри играет музыка. На сцене девушка в белом платье танцует канн-кан.
Двое офицеров в черных мундирах сидят за столиком и лениво тянут пиво. Один из них, высокий, со слегка поседевшими волосами и плоским носом. Второй – высокий, склонный к полноте. Оба в чинах риттмейстеров.
- Герр Алек, так значит, вы считаете, что Хухельск возьмут к декабрю?
- Герр Язычник… не знаю что и сказать… вы ведь предлагаете заключить пари?
- Ах… герр Алек, поймали старика… ну да ладно… значит не хотите пари?
Алек Швайненблохер прокрутил в уме все, что знал о наглом риттмейстере. Фон Конрад всегда заключал пари. И всегда их выигрывал… видимо задницей чуял…
- Нет… к сожалению, у меня нет сейчас лишних марок.
Некоторое время оба офицера молча тянули пиво.
- Герр Язычник, а что слышно по поводу «крота»?
- Да ничего… герр Ринсвинд опять проводит чистки… обещает половину штаба отправить на фронт, если шпион сам не сдастся и не придет с добровольным покаянием в правой руке и бутылкой шнапса в левой.
Оба офицера заржали над этой незамысловатой остротой. Тяга оберста к спиртному уже довела его до греха. Герр Ринсвинд напился, после чего подрался в пабе и под конец забрел в женскую баню, где и лег спать.
- Да уж… герр Язычник, согласитесь, настоящий немец никогда не позволил бы себе появиться пьяным на людях, и тем более при дамах…
- Не могу несогласиться… кстати, если уж зашел разговор о крови, скажите, Швайненблохер, как это вам удалось с такойфамилией достичь таких высот?
Алек оставил этот вопрос без ответа, так как его фамилия была второй любимой шуткой в штабе после пьянства оберста.
Да уж… напортачили эти, в штабе… не могли что-нибудь покрасивее придумать… вон этой то заразе красивая фамилия досталась… ну да, ему её родители давали… а мне идиоты из штаба…
Алек лениво смотрел на танцевавшую перед ним дам в белом. Она была из Цитадели по происхождению, и сумела избегнуть газовой камеры лишь устроившись другать ногами в пабе…Вскоре она стала известна в Замке, как Галадриэль, и на её танец стало приходить много зрителей…

Бекон – Мадриду.
Проник в штаб. Обстановка удовлетворительна. Продолжаю работу.
Мадрид – Бекону.
Продолжайте выполнение задания. Желаем удачи.

Задрипанная квартирка, каких сотни в Замке. Из двери выходит герр Алек. Перед собой он толкает детскую коляску. Видимо, коляска весит килограмм 60, так как риттмейстер хрипит, пыхтит и багровеет…
Наконец-то, Алек просто берет, и отпускает коляску…. Колсяска с веселыс грохотом катится вниз по лестнице, сбивая по пути старика…
Коляска выкатывается на улицу и красиво летит по ступенькам…
Внизу коляску пытается поймать молодой человек в шляпе, в результате чего молодого человека размазывает по асфальту. Алек неторопливо спускается, поднимает коляску и ставит на колесики, после чего уезжает, покачивая антенной, торчащей из коляски.

Секретный штаб ТПЗ. За столом сидит герр оберст Ринсвинд.
- Урродыбл…. То есть я я хотел сказать, начинаем совещание. Итак, я собрал вас, чтобы сообщить вам принеприятнейшее известие – к нам приехал… шпион. Наша задача – найти его и обезвредить. Вопросы есть?
Все офицеры отрицательно качают головами, риттмейстер Эстариол украдкой поправляет сползшую повязку, закрывшую оба глаза.
- Всем спасибо, все свободны.
Офицеры уходят.
- А вас, Алек, я попрошу остаться.
Алек недоуменно смотрит на Ринсвинда.
- Слушаю вас, герр оберст?
- Риттмейстер, до меня дошли сведения, что вы хухольский шпион…
Алек знал, что в разговоре запоминается лишь последняя фраза…
Звучно брякнул чугунный канделябр, вбежала охрана и уставилась на бесчувственное тело оберста.
- Бананом подавился – философски заметил Алек и вышел на улицу, кутаясь в теплое пальто.

Бекон - Мадриду.
Был на грани провала. Круто, еще хочу!
Мадрид - Бекону.
Ты соображаешь, что пишешь?! Это же секретный канал разведки!
Бекон - Мадриду.
Так это чо, я по секретному каналу пишу?!

Широкая замковская улица. Едет повозка, в которой сидит герр Алек. За повозкой на тросе катится коляска. Повозка останавливается у подъезда небольшого частного дома. Герр Алек вылезает из повозки, с оханьем кладет трос на плечо, и по-бурлацки затаскивает коляску на ступеньки.
В скромной комнате в кресле сидит серенький человечек.
- Здраствуйте, пастор Эстариол.
- Швайненблохер, чем вам не подошла каморка исповедника в церкви?
- Пастор, как то не хочется мне еще исповедаться… а вдруг вы меня спросите, не являюсь ли я хухельским шпионом?
- Кхм… и что же вы тогда ответите?
- Ах ты зараза! Раскусил, да?... а потом убью вас…
- ААА…. Ммм… эээ…. Ну, меня это совершенно не интересует…
- Вот и прекрасно. Пастор, я позвал вас сюда, чтобы попросить об услуге…
- Кхм… о какой, герр Алек?
- Возможно, очень скоро мне придется уехать в Цитадель… надеюсь, вы поможете мне…
- Как я, бедный пастор, могу помочь вам?
- Не прибедняйтесь, пастор, я в курсе, что в подвале церкви работает секс-шоп… интересно, уж не из Цитадели ли вы завозите дешевых резиновых женщин, а?
- Я…. Я согласен, риттмейстер.

Улица Замка. С неба падет хухоль в хухольской шинели, с арбалетом Мосина в руках. На голове хухоля криво сидит ушаночный шлем. Хухоль удовлетворенно оглядывает улицу, после чего начинает двигаться в сторону центра. Волочащийся за хухолем парашют цепляется за камни. К хухолю подходит вахмистр уличной инспекции.
- Расрешитте ваши токкументы…
- А? Чо? Не… не понимаю…. Да чо ты прицепился, отстань уже!
Хухоль залепливает вахмистру знатного леща, так что замковец катится по тротуару. Хухоль продолжает идти в центр, около одного дома он останавливается, сверяется с бумажкой, и заходит в подъезд.
Лесничная клетка. Хухоль звонит в дверь. Ему открывает Язычник.
Хухоль – Зеленые хомяки гонят спирт!
Язычник – Хреновая у вас разведка, доложу я вам… в четвертый раз уже ко мне приходите… герр Алек живет этажем выше!!!

Бекон – Мадриду.
Послание ваше получил. Очень рад. Спсибо. Шоколадка вкусная.
Мадрид – Бекону.
Да не за что, как там в штабе дела? Этот старый пень Язычник еще чего-нибудь на тебя надыбал?

Сцена. Развевается огромное полотнище с государственным символом. Государственным символом являетс странная закорючка, нарисованная однажды по-пьяни Сонком, и позже одобренная комиссией. На сцену выходит Сонк с накладными усами-щеточкой. На Сонке черный мундир и черная кепка… простите, фуражка. Следом за Сонком идут здоровенный ротвеллер и певица «Глюкоза»…
Сонк подходит к микрофону и, выпучив глаза и нервно подергивая усами, завопил на весь зал.
- Камраден! Хайль дер Замок!
- Хайль дер Замок! Хайль дер Кнез!!!!
Сонк довольно обозревает зал.
- Камраден! – за спиной Сонка появляются люди в черных мундираз, повторяющие каждое слово Сонка на разные голоса, создавая впечетление резонанса - В этот непростой час мы должны сплотиться вокруг нашего великого Замка! Мы все полны желания умереть за наш великий Замок!!! Пусть неверный враг отступит!!! Наши храбрые войска уже с боем взяли пол Цитадели!!! Хухельстан скоро падет под нашим бешеным натиском!!!!
Зал в экстазе. Везде видны руки с зажженными зажигалками. Толпа медленно, но верно оттесняет охрану.
- А сейчас мы исполним еще одну нашу песню, которая войдет в наш новый альбом «Обрашение к нации»!!!!!!
Кто-то начинает играть на басухе. Сонк заводит гнусавое соло.
Зал ревет.

Тайное совещание офицеров ТПЗ. Ринсвинд сидит злой, с медной сковородкой на голове, якобы помогающей от шишек. Рядом сидят герр Алек, герр Глорфиндел и герр Нилврае.
Ринсвинд - Господа офицеры, что мы будем делать со шпионом?
Нилврае – Эээ… в расход его?
Ринсвинд – Очень остроумно, майор… а кто этот шпион?
Язычник – А Швайненблохер точно отпадает?
Ринсвинд – Не знаю… я хотел с ним поговорить… но к сожалению подавился бананом…
Глорфиндел – А шишка то почему?
Ринсвинд – Обер-лейтенант! Вы мне еще анатомию будете преподавать?! Я бананом где подавился? В голове…. А шишка у меня где? Тоже на голове… все ясно? Молчать, я вас спрашиваю! Значит так, до меня дошла информация, что хухолськие шпионы пользуются новыми фотоаппаратами, вделанными в глаз. Так вот, сегодня я оставлю на столе вот это дело – тут Ринсвинд с трудом положил на стол дело, по толщине сравнявшееся с двумя кирпичам, положенными друг на друга – у кого к завтрошнему дня глаза опухнут – тот и шпион.
Тут в кабинет вошел Алек с подносом апельсинов. Алек поставил их на стол, прихватил дело и удалился. Ринсвинд гневно завопил…
- Кто это?!
- Хухольский разведчик, товарищ Алек.
- Так что же вы его не арестуете?!
- Бесполезно… скажет, что апельсины приносил…

Алек держал в руках огромное дело. Он открыл его и начал читать….

Кохи – Грозные Танки.

Первые четыре Кохи были произведены к 18 августа 1942 г. Герр Сонк немедленно вознамерился отправить их куда-нибудь повоевать. До ПитФрэндска везти было долго, в Лейве Рейз гонял цитадельцев полотенцем, поэтому решено было отправить танки под Хухлеград.

Здесь Алек вспомнил подслушанный и подсмотренный им в тайной комнате разоговор
- Представляете, - хихикал фюрер. - Сидят хухоли, а тут - РАЗ!!!
Танкисты имели свое мнение, но высказал его только Элендан:
- Но мой фюрер, во-первых, там у хухолей болота...
- Ну и что?
- Э-э-э, как бы так сказать... Танк - он очень тяжелый. Соответственно, если он поедет по болоту, то может застрять.
- Но хухоли же ездят!
- Хухоли - дети природы! Они едят мох, спят под открытым небом, знают все тропинки и перетаскивают свои танки на руках. И потом, не лучше ли немного подождать два месяца и РРРАЗЗЗ - въехать на ста Кохах в Хухельск?
Фюрер демонстративно съел небольшой палас и Элендан признал свою неправоту.

Четыре Кохи были отправлены под Хухлеград. Кохи, в принципе, были неглупыми зверьками, поэтому уже в первой атаке у двух из них резко сломались коробки передач, а у третьей загорелся двигатель. Танки отбуксировали в тыл, после чего специально приехавшая сотрудник ТПЗ обер-лейтенант Теххи показала им фотографии работы пресса для переработки металлолома на заводе Замка. Кохи судорожно сглотнули и сказали, что выводы сделали.
Следующее наступление было через две недели. Кох передали 170 пехотной дивизии. Командир дивизии Некромант долго чесал в затылке, раздумывая, что ему делать с четырьмя слониками. Кохи, перед внутренними взорами которых стояла картина работающего пресса, всем видом своим выражали непреклонную решимость давить и сокрушать.
- Dingsda какая-то, - сказал он наконец. - Ладно, езжайте вон по той дорожке. Что найдете - можете давить. Наших там вроде нет. Если въедете в Петрохух, позвоните мне.
- А пехота? - робко спросила одна из Кох.
- Какая пехота? Вы о чем? - неубедительно возмутился Некромант.
- Да мы так, ни о чем, - сникли Кохи и, подбадривая друг друга поехали по узенькой дорожке посреди болота.
В тот день голодные хухольские артиллеристы были особенно злы - махорку на позиции не доставляли уже неделю. Когда командир противотанковой батареи Тингон увидел двигающиеся по дороге четыре огромных танка, он не стал, как ожидалось, бегать кругами и кричать: "Мы сдаемся! Щас только комиссаров перестреляем!" Вместо этого он выплюнул козью ногу, в которую вместо махорки заворачивался ягель пополам с соломой и со словами: "Все, казззлы, вы докукарекались" лично встал к панораме. Первую Коху хухоли просто подбили. Три остальных не были готовы такому повороту событий и запаниковали. Поскольку хухоли продолжали стрелять они быстренько сломались и притворились мертвыми. Ночью их вытащили на буксире. С оставшейся мертвой Кохи хухольские разведчики свинтили на сувениры все, что могли. Сувениры отобрали в особом отделе и отправили для дальнейшего изучения. Чуть позже, число Кох под ПитФрэндовском довели до семи. В ответ русские убили пять из них, хотя герр Элендан утверждал, что три Кохи покончили с собой исключительно из презрения к хухолям.

Дальше Алек знал и сам.
Убив первую Коху хухольские солдаты долго ходили вокруг и чесали в затылке, пока кто-то не предложил отправить тушку товарищу Пит Фьенду.
Ознакомившись с Кохой товарищ Пит Фьенд разгрыз трубку и вызвал из Танкохухска конструктора Вайлд.
- Таварыщ Вайлд, чито ви на это скажэтэ?
- ... твою мать, - сказала интеллигентнейшая Оскария Уайльд(сори за коверку).
- Будэм счытат, чито ви сказали это про фюрера Сонка, - мудро улыбнулся Вождь.
Вайлд облазала танк от гусениц до дульного тормоза и хмуро вытянулась перед Пит Фьендом.
- В общем, товарищ Пит Фьенд, одно из двух - либо это мутант, либо...
- Что "либо"? - мягко подбодрил конструктора товарищ Пит Фьенд.
- Либо - полный звиздец, - твердо сказала Очаровашка, прекрасно знавшая, что до конца войны её точно не расстреляют.
- Как гаварыл таварыщ Дьявол, нэт такого звыздеца, каторый нэ пэрэзвыздэлы бы хухлевыкы.
- Будем стараться, товарищ Пит Фьенд, - вытянулася конструктор.
- Конечно будете, - совершенно без акцента сказал Вождь и Вайлд поняла, что шутки кончились.

Тем временем, неотвратимо надвигалось лето. Замковское командование готовилось внезапно срезать Хухский выступ. Хухольское командование готовилось внезапно этому помешать. В полной тайне замковчане сосредотачивали огромные силы о оснований выступа. Хухоли старательно делали вид, что ничего об этом не знают, а траншеи копают просто так, от нечего делать. Стаи тридцатьчетверок ползли по ночам к линии фронта, отлеживаясь днем в оврагах. Те, что попадались на глаза замковской воздушной разведке принимали самый беззаботный вид, резвились, гонялись друг за другом и старались выглядить как можно более ничего не подозревающими.
К началу Хухской операции, которую замковское командование, уже имевшее представление об уровне осведомленности противника, с мрачным юмором обозвало "Цитадель", на Хухскую Дугу сползлось 146 Кох. Ночью 5-го июля командование Центрального и Хухонежского фронтов приказало немного пострелять по позициям замковских войск - просто чтобы намекнуть, что все готовы и можно начинать. Замковчане, почему-то, начали с некоторым опозданием. Замковские танки поехали на хухолськие позиции. В первых рядах ползли Кохи, необычайно гордые оказанной им честью. Первое время почетная задача убоя немецких бронированных зверьков была возложена на противотанковую артиллерию и пехоту. Несмотря на потери, артиллерия и пехота с задачей более-менеее справлялись. Коварные хухольские артиллеристы, зная, что броня Кох непробиваема, наловчились отстреливать бедным зверькам все, что выступает за пределы броневого корпуса - от орудий до многострадальных катков. Кроме того, хухоли применяли гнусную и развратную тактику "заигрывающих орудий". Для этого несколько пушек маячили на холмах и, завидев Тигров, начинали разнузданно подмигивать им панорамой, зазывно отставлять станину и вообще привлекать внимание. Когда же доверчивые замковские танки бросались навстречу, из кустов вываливала целая орава противотанковых пушек и с криком: "А кто тут к честным женщинам лезет!" устраивала безобразную драку.
Хухольская пехота, в основном, хитрым образом маневрировала вокруг танков, то прячась, то вновь являясь и ловя момент, чтобы положить на крышку моторного отделения связку гранат или бутылку с бензином.
Необычайные трудности доставляло замковчанам так называемое нахальное минирование. В самый разгар наступления перед идущими в атаку замковскими танками вдруг останавливался потрепаный хухольский грузовик, и несколько небритых личностей предосудительного вида начинали деловито закапывать что-то в землю прямо на дороге.
- Эй, эй, что это вы там делаете, - возмущенно кричала головная Коха.
- НЕ видишь что ли - дорожные работы проводим, - нагло отвечал старший хухоль, продолжая копать аккуратные ямки.
- А что вы тогда в землю закапываете?
- Не знаю. Нам приказали - мы закапываем.
- Это возмутительно! Мы, между прочим, здесь наступаем! У нас график! Мы должны в 12:30 выйти к поселку, как это он называется... "Горьелое".
- А у нас план. До 12:15 выкопать сорок ямок.
- Мы будем жаловаться! Кто у вас командир?
- Военная тайна, - ехидно отвечали хухольские саперы.
- Ну ладно, мужики, давайте по-хорошему. Тут объезд есть?
- Есть конечно. Вон по той балочке, - как-то слишком быстро соглашался хухоль.
Кохи уезжали в указанном направлении только для того, чтобы вернуться через полчаса:
- Мужики вы что? Так же нельзя! Там мины какие-то! Дитрих, вон, подорвался!
- Ох, мужики, простите, - на глаза хухольского сапера наворачивались кристалльно чистые слезы раскаяния. - Опять у нас что-то напороли. В любом случае, мы тут закончили, так что можете смело ехать.
- Ни пуха ни пера! - кричали хухольские саперы, садясь в грузовик.
- К черту! - дружно отвечали Кохи.
- К нему, к нему, родимому, - бормотали хухоли, сворачивая за ближайший холмик.
Тем не менее, настал момент, когда в наступление пришлось идти хухольским танкистам, и тут Кохи, наконец, развернулся. Типичный танковый бой между тридцатьчетверками и Кохами проходил так.
- Что-то как-то тихо, - озабочено говорил хухольский командир.
- БАММММ!!!!
- У-у-у, твою мать, - говорили хухольские танкисты, выбираясь из разбитого танка.
- У-у-у-у-у, мать твою, - говорили уцелевшие тридцатьчетверки, прячась кто где.
Кохи на горизонте довольно ухмылялись. Довольно быстро выяснилось, что могучие танковые атаки, которые и раньше-то удавались с большим трудом, теперь стали совсем невозможны. Особенно хухольских танкистов возмущало то, что Коха не пробивается не только в лоб, но и в борт.
- Это, в конце концов, нечестно, - кричали они Кохам - Куда же вас тогда подбивать?
- А никуда, - издевательски смеялись Кохи. - Мы вас сами всех подобьем.
Хухолям оставалось только скрежетать зубами.

В былые времена Алек служил ординарцем у Маршалла Сотона.
Когда товарищ Сотон положил перед товарищем Пит Фьендом доклад о резльтатах Хухской битвы, товарищ Пит Фьенд едва не проглотил трубку:
- Таварыщ Сотан, ви, канэчна, хухлевик, но бога-то пабойтэс! Какие шестсот падбытых Кох?
- Ну, конечно, тут мы немного преувеличили... - вздохнул Сотон. - Восемьдесят штук мы подбили.
- А нашых сколко падбылы?
- Бить не будете?
- Не буду, - сказал вождь без акцента и Сотон молча положил перед ним другой листок.
- Мда-а-а, - крякнул вождь, трамбуя табак в трубке. - Чем вы это объясните, товарищ Ульрих?
- Ну так, мы это, того, а они, это, того... - ответил бравый танкист.
- У них танки помощнее, - перевел Сотон.
- Насколько я слышал, танки с танками не воюют! - наставительно поднял палец Пит Фьенд.
- Оно, конечно, так, но иногда и этак! - возразил Ульрих.
- По-всякому бывает, - перевел Сотон. - И вот когда это "по-всякому" все-таки случается...
- Знаете, товарищи, - задумчиво начал Пит Фьенд, - когда товарищ Пит Фьенд был в Хухуханской ссылке, ходили он как-то на медведя...
Сотон и Ульрих скептически переглянулись
- А чтобы вы знали, товарищи, - продолжал Пит Фьенд, делая вид, что ничего не замечает, - самое трудное при этом - выманить медведя из берлоги. Пока он в берлоге - хрен его достанешь... А вот если выманишь... В общем, товарищи, гибче надо. Выманивать замковского зверя из его логова, а еще лучше - заманивать в наше! Понятно?
- Так точно!
Собственно, в частях уже давно пришли к тем же выводам. Драки с Тиграми стенка на стенку быстро стали непопулярны, вместо этого в ход пошли всевозможные азиатские хитрости. К примеру, под Хухсковым танкисты 1-го мехкорпуса применили следующий тактический прием:Коха (читает из разговорника): Полье чистое! Ташь не ташь мне поетинщика? Вихоти тесять хухски танк на честный бой, на поб.. поб... побраночку!
Т-70 (из кустов): Бже ж мой, шо ви такое говорите? Шоби ви знали, танки с танками не воюют. Танки воюют с пехотой, я извиняюсь. А ви што-то все время к нам лезете... Ви што, танкосексуалист?
Естественно, от таких оскорблений у Кохи срывало башню и она рвалась в кусты, чтобы разобраться с ругателем... И расставался с башней уже по-настоящему. В другом месте в течении недели по передовой демонстративно очень быстро ездил Т-34 с надписью: "Танк Героя Хухского Союза, дважды еврея Хухского Союза Моисея Абрамовича Треша Хантера. Все замковцы, извиняюсь, педерасты". Несмотря на то, что надпись была полность лжива (командира танка на самом деле звали Евгений Соломонович Яльвар, он был обычным евреем и ГХС на тот момент еще не стал, да и замковцы далеко не все были педерастами), отважному танкисту удалось выманить на минное поле двух Кох. Интересный прием применил один раз танкист Вещий. Оказавшись, случайно, один на один с Кохой, он принялся очень быстро ездить вокруг нее. Коха стала, соответственно, крутить башней, пытаясь достать нахала. Все быстрее мчался танк Яльвара, все быстрее крутилась башня Кохи. Потом она внезапно остановилась, из нее вылез командир Кохи, встал на четвереньки, после чего его бурно стошнило. Остальных, как позже выяснилось, стошнило прямо в танке. Однако наиболее результативным считается непрямой разгром батальона Кох под Хухстовом. Батальон был переброшен к фронту для ликвидации прорыва. Не доезжая до линии фронта Кохи увидели разбитую замковскую колонну. Посередине разгрома высился вбитый в землю столб, на котором белела записка: "Прорвали линию фронта, теперь мочим вас, козлов, в сортире. Если не слабо - ждем вас на высоте 235.7. Двести хухольских танков". Проехав двадцать километров, и бросив по дороге две неисправных машины, Кохи нашли на высоте 235.7 раздавленную замковскую бтарею и новую записку: "Ждали вас, ждали, задолбало. мы теперь в деревне Убитое. Будем ждать вас там, если успеете. Двести хухольских танков" проехав сорок километров, и потеряв еще четыре танка, Кохи приехали в деревню Убитое. В деревне они нашли только замковский автопарк, распаханый гусеницами и третью записку: "Ну вы и сыкуны! два часа вас ждали, задолбались! Короче, ждем вас прямо в Хухстове, если уж и туда не поспеете, то козлы вы все и слабаки". Напрягая силы, Кохи на последних каплях бензина доползли до Хухстова, оставив на обочинах еще шесть поврежденных машин, где и нашли последнюю записку: "Гы-ы-ы, круто мы вас накололи? Хухская армия уже на сто километров продвинулась, а нас самих было не двести, а только сто!" Оставшиеся Кохи покончили с собой от позора и огорчения.

Тем не менее, Кохи были чрезвычайно опасным противником, но, к счастью, они все же имели одно слабое место. Этим местом была их ходовая часть... Не счесть эпитетов, которыми озверевшие замковские механики наградили инженера Кас Тигара, меняя катки на чудовищной махине. Поскольку на замену одного катка из внутреннего ряда уходило до суток, многие не выдерживали, пускали пену изо рта и бросались на Коху с ломом, колотя ни в чем неповинную машину по чем придется. Известно, что танкисты, воевавшие на Кохе до самой смерти не могли не только есть с тарелок, но и видеть их. Вид стопки тарелок мог довести до инфаркта закаленного вояку, прошедшего хухольскую кампанию и лагеря для военнопленных. Чудовищная по размерам и жестокости драка между офицерами Люфтваффе и Панцерваффе, произошедшая в мае 1944 г. в баре Drei Ferkels und Sieben Gnomen Bar в Замка, драка, из-за которой на три месяца вышел из строя состав двух гешвадеров и одного шверепанцерабтелунга, произошла из-за, казалось бы, совершенно невинной шутки. Пивший вместе с летчиками штандртенфюрер ТПЗ послал от их имени за стол танкистам горку тарелок, сложенных в шахмтном порядке... (Проведенное расследование так и не установило личность штандартенфюрера. Офицеры Люфтваффе в больнице вспоминали, что звали его Неистовый, Неистовый фон..., дальше вспомнить не могли. Впрочем, все сходились на том, что он им кого-то напоминал). В результате танкистов и летчиков разнимали при помощи пожарных брандсбойтов, причем дерущиеся даже не заметили произошедшего налета тысячи цитадельских бомбардировщиков.
Зато, следует признать, Коха была очень просто в управлении. Управлять им мог любой член экипажа, и, вообще, должность механика-водителя Кохи считалась в Панцерваффе чем-то непрестижным. Командиры, желая пристыдить своих нерадивых водителей говорили: "Ну ты спаожник! Тебе только Кохой управлять". Кроме того, Коха имела очень мощное вооружение, что позволяло отдельным немецким танкистам набирать невообразимые личные счета. Так, к примеру, однажды шесть Кох 101 тяжелого танкового батальона под командой оберштурмфюрера ТПЗ Барсика за полдня уничтожили триста хухольских танков, что примерно в два раза превышало наличный танковый парк Хухской Армии на этом участке фронта. Не удовлетворившись этим, на следующий день они уничтожии еще двести хухолських танков, и только внезапная атака уже тысячи хухольских танков заставила героев отступить.

Бекон – Мадриду.
Млин…. Боюсь заболеть конъюктивитом… глаза опухли…
Мадрид – Бекону.
Ты главное таблетки кушай….